Пелевин, как стратегическое оружие. И "S.N.U.F.F." - как модель Мира.

Эта книга вышла на излёте минувшего года и стала, вероятно, мощнейшей работой гуру ВП за последнее десятилетие. Пелевин - литературное явление, выходящее далеко за рамки русскоязычного мира не только по суммарным тиражам (не ошибусь, если это шестизначное число), разнообразию языков перевода и количству наскирдованных премий. Куда важнее актуальность его прозы, где под толстым слоем гротеска бъется сердце сухого здравого рассудка и глубинной тоски по Смыслу. Появление "S.N.U.F.F." развеяло все опасения в кризисе "жанра" этого Нового Сказочника. Вот короткий экскурс в суть его новой придумки.

Читать удавшиеся романы Виктора Пелевина (а «SNUFF», бесспорно, удался) – это, как и в случае с лучшими образцами русской классики вообще, удовольствие с привкусом сомоистязания. Такой, знаете ли, сладкий сеанс мазохизма, который, однако, ни за что не хочется прерывать. Особенно для прочей пишущей братии, которая, в отличии от г-на Пелевина, пока не может позволить себе издаваться тиражами в 150 000 экземпляров. Отметим, что секрет ВП не в достоевщине, не кишковыматывающем этическом пароксизме, нет уж. Впечатления от его текстов, как от слегка подкрашенной неким сюжетом увлекательнейшей беседы с самим собой. Только этот «Ты», вещающий из пространства по ту сторону страниц, куда менее косноязычен и феноменально раскован в своем глумливом воображении, к твоему (читателя) вящему стыду и еще большему удовольствию. Ведь как интересно выходит: и мысли-то до потных ладошек знакомые, и идеи-то, из числа витавших над ухом, как тяжелые июльские мухи – но… схватил-то Он, родимый, а не ты! И как ловко схватил, как залихватски нашинковал да как элегантно подал!

Who is mr Пелевин? Искусный охотник на информационные тренды, специалист по выделке и набиванию чучел из диких дискурсов и просто отвязный стилист, способный насытить поэзией даже самую беспросветно научно-философскую сентенцию. Все вышеописанные профессиональные качества в мире романа «SNUFF» назывались бы всего одним словом «дискурсмонгер».

В этом мире (за которым угадывается отдаленное будущее родной планеты) вообще много смутно- и даже крайне- знакомых слов с гротескно вывернутым смыслом – что поделать, человечество пережило вершину технологического и информационного развития, эпоху глобальных войн, пришествие спасителя-Антихриста и, в итоге, разделилось на две неравных части. На хранящих сложные «древние» технологии «людей», которые населяют стерильный Бизантиум, левитирующий над бывшей Сибирью искусственный спутник «офшар», последний из нескольких, построенных державами прошлого. И на орков (или, как они называют себя сами, «урков»), подданных Уркаинского Уркаганата, лежащего прямо под Бизантиумом варварского, репрессивного и вообще гнусного, по мнению «людей» и самих орков, государства.

 В верхнем мире правят политкорректность, оголтелая свобода сексуальных девиаций и прочая «либеративная демократура». Нижний же создан исключительно, чтобы вызывать отвращение со скупыми проблесками жалости. Под невидимым, чутким и филигранно циничным руководством «людей» огромная и безобразная держава орков из года в год героически деградирует, чтобы еще более показательно оттенять гордую красоту цивилизации Бизантиума. И не задорого подкармливать верхний мир ресурсами, конечно. А заодно – взбадривать бег крови в пресыщенных сердцах «людей» сценами дикого насилия, основательно приправленного сексом. Постановка этих действ давно слилась с «человеческими» новостями в некое единое целое, в культурное явление под названием SNUFF, в котором лишь смерть и кровь по прошествии столетий остались не бутафорскими. Оркская кровь, разумеется.

 Над созданием снаффа работает целая гигантская (и крайне могущественная) индустрия, частью которой является и наш рассказчик, боевой пилот-надомник, снимающий SNUFF с помощью дистанционно управляемой камеры-истребителя. Рыцарь кинопленки и авиапушки, возлежащий на подушках за «контрольным маниту». Однако, и в этом мире люди остаются людьми, а Пелевин – самим собой, и посреди этой (до боли похожей на нашу) Вселенной волей автора нашлось место для классической истории о любви (к роботу) и мести (вполне человеческой). Которая, впрочем, лишь дань жанру толстого романа, ведь весь смак «SNUFF» в новом злободневном томике занятнейших философических бесед Пелевина с самим собой. О власти и свободе, об искусственном разуме и неразумном естестве, о неисповедимом женском «сучестве», мировом правительстве и, конечно, о всяческих миражах. О правящих нами иллюзиях, и иных иллюзиях, которые мы, горемычные «клубки плохо написанных и червивых программ», считаем «собой».       

цитата

Я уже говорил, что выполняю самые сложные и деликатные задания корпорации. Например, начать очередную войну с орками.

О них, конечно, надо рассказать в самом начале, а то будет непонятно, откуда взялось это слово.

Почему их так называют? Дело не в том, что мы относимся к ним с презрением и считаем их расово неполноценными - таких предрассудков в нашем обществе нет. Они такие же люди, как мы. Во всяком случае, физически. Совпадение с древним словом "орк" здесь чисто случайное - хотя, замечу вполголоса, случайностей не бывает.

Дело здесь в их официальном языке, который называется "верхне-среднесибирским".

Есть такая наука - "лингвистическая археология", я ею немного интересовался, когда изучал оркские пословицы и поговорки. В результате до сих пор помню уйму всяких любопытных фактов.

До распада Америки и Китая никакого верхне-среднесибирского языка вообще не существовало в природе. Его изобрели в разведке наркогосударства Ацтлан - когда стало ясно, что китайские эко-царства, сражающиеся друг с другом за Великой Стеной, не станут вмешиваться в происходящее, если ацтланские нагвали решат закусить Сибирской Республикой. Ацтлан пошел традиционным путем - решил развалить Сибирь на несколько бантустанов, заставив каждый говорить на собственном наречии.

Это были времена всеобщего упадка и деградации, поэтому верхне-среднесибирский придумывали обкуренные халтурщики-мигранты с берегов Черного моря, зарплату которым, как было принято в Ацтлане, выдавали веществами. Они исповедовали культ Второго Машиаха и в память о нем сочинили верхне-среднесибирский на базе украинского с идишизмами, - но зачем-то (возможно, под действием веществ) пристегнули к нему очень сложную грамматику, блуждающий твердый знак и семь прошедших времен. А когда придумывали фонетическую систему, добавили "уканье" - видимо, ничего другого в голову не пришло.

Вот так они и укают уже лет триста, если не все пятьсот. Уже давно нет ни Ацтлана, ни Сибирской республики - а язык остался. Говорят в быту по-верхнерусски, а государственный язык всего делопроизводства - верхне-среднесибирский. За этим строго следит их собственный Департамент Культурной Экспансии, да и мы посматриваем. Но следить на самом деле не надо, потому что вся оркская бюрократия с этого языка кормится и горло за него перегрызет.

Оркский бюрократ сперва десять лет этот язык учит, зато потом он владыка мира. Любую бумагу надо сначала перевести на верхне-среднесибирский, затем заприходовать, получить верхне-среднесибирскую резолюцию от руководства - и только тогда перевести обратно просителям. И если в бумаге хоть одна ошибка, ее могут объявить недействительной. Все оркские столоначальства и переводные столы - а их там больше, чем свинарников, - с этого живут и жиреют.

В разговорную речь верхне-среднесибирский почти не проник. Единственное исключение - название их страны. Они называют ее Уркаинским Уркаганатом, или Уркаиной, а себя - урками (кажется, это им в спешке переделали из "укров", хоть есть и другие филологические гипотезы). В бытовой речи слово "урк" непопулярно - оно относится к высокому пафосному стилю и считается старомодно-казенным. Но именно от него и произошло церковноанглийское "Orkland" и "orks".

Урки, особенно городские, которые каждой клеткой впитывают нашу культуру и во всем ориентируются на нас, уже много веков называют себя на церковноанглийский манер орками, как бы преувеличенно "окая". Для них это способ выразить протест против авторитарной деспотии и подчеркнуть свой цивилизационный выбор. Нашу киноиндустрию такое вполне устраивает. Поэтому слово "орк" почти полностью вытеснило термин "урк", и даже наши новостные каналы начинают называть их "урками" лишь тогда, когда сгущаются тучи истории, и мне дают команду на взлет.

Когда я говорю - "команду на взлет", это не значит, конечно, что мне доверяют первую боевую атаку. С этим справится любой новичок. Мне доверяют съемку на храмовый целлулоид для предвоенных новостей. Любой человек в информационном бизнесе понимает, какая это важная работа.

На самом деле над каждой войной работает огромное число людей, но их усилия не видны постороннему взгляду. Войны обычно начинаются, когда оркские власти слишком жестоко (а иначе они не умеют) давят очередной революционный протест. А очередной революционный протест случается, так уж выходит, когда пора снимать новую порцию снафов. Примерно раз в год. Иногда чуть реже. Многие не понимают, каким образом оркские бунты начинаются точно в нужное время. Я и сам, конечно, за этим не слежу - но механика мне ясна.

Фрагмент предоставлен издательством "Эксмо"

аналогии ищем сами ;-) а на затравочку клипец, который не стоит принимать на счёт нашей Державы, но стоит - на счёт Мирового Порядка. В общем, ШМатрица, господа. Будем надеятся, не перевелись красные таблетки на Красной Площади )